Поиск по творчеству и критике
Cлово "1812"
Входимость: 3. Размер: 87кб.
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 94кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 87кб.
Часть текста: сборника" [1] след‹овательно› почти уже год тому назад. Относительно выхода книг, в них разобранных, они и тогда уже были не совсем современны; теперь и подавно. Но для нас эти критические статьи имеют важность не по достоинству и современности произведений в них разбираемых, а по мыслям, в них высказанным по поводу этих произведений. Всякий согласится, что можно сказать много вздорного, разбирая стихотворения Пушкина, и много дельного по случаю какой-нибудь поэмы г-на Майкова; и хотя бы сами произведения была уже давно забыты, но мысли, по поводу их высказанные — если она истинны и заключают а себе общий интерес — будут всегда современны. Москва никогда не гонялась за современностью внешнею и случайною. Мы почли однако ж нужным этими немногими словами оправдать помещение следующих критических статей, и, предупредив суждение читателей, обратить их внимание не на внешний их повод, а на внутреннее содержание. Ред. I. Вчера и сегодня. Литературный сборник. составленный гр. В. А. Соллогубом, изданный А. Смирдиным. Книга первая. Санкт-Петербург, 1845 В сборнике, как в голосе не одного человека, а нескольких, находится более или менее общее направление, общий голос; это хор, и потому, хотя один голос иногда и более заключает в себе существенного, но так как хор есть всегда выражение, по крайней мере, количественной стороны общества, хотя бы при отсутствии качественного значения, то он интересен и заслуживает внимания и разбора. Издатель сборника "Вчера и сегодня" гр. В. А. Соллогуб, имя известное в нашей литературе; тем интереснее эта книга. В ней по обыкновению есть проза и стихи; посмотрим сперва на прозу. Первая прозаическая и вообще первая статья, с которой начинается сборник, это повесть...
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Часть текста: Н. Попову (Перед поездкой его в чужие края в 1812 году) А. Н. Попову (Перед поездкой его в чужие края в 1812 году) Вы едете, оставя за собой Родную Русь с ее привольем и пространством, С ее младою, девственной красой, С ее живым нарядом и убранством, С ее надеждой, верой – и Москвой. Знакомиться с германскою столицей Спешите вы – за длинной вереницей Пустых людей, которых нам не жаль (Их поделом взяла чужая даль!), Таких людей чуждаетесь вы сами. Итак, Берлин предстанет перед вами, Где так сиял и закатился ум, Где, говорят, идет и брань и шум. Там жил герой Германии последний, — Торжественный прощальный жизни цвет! Свой дивный путь, в теченье многих лет, Прошел он всех славнее и победней. С ним рыцарей воскресли времена, Железная в нем вновь проснулась сила, Дивилася ему его страна, Его рука тяжелая страшила. Германский дух доспех ему сковал, Невиданный, огромный, непробивный; Им облечен, могучий, он стоял, Смиряя всех своею силой дивной. И нет его; доспех его лежит, Оставленный в добычу поколенья, — И вкруг него, ведя войну, шумит Толпа пигмеев, жадная движенья. Доспех у них, но нет могучих сил, Но нет руки, оружием владевшей, Но нет того, который бы взложил И бодро нес доспех осиротевший! Пусть силятся я рвутся сгоряча Хоть по частям схватить убранство боя: Им не поднять тяжелого меча, Не сдвинуть им оружия героя! И крик и брань в стране возникли той, Движенье там и шумно и нестройно, И жизнь в своей минуте роковой Торопятся, волнуясь беспокойно. Туда теперь вам долгий путь...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: не знаю, чего еще желать? Как должен быть счастлив русский народ! Какие заботы, какие просвещенные заботы великодушно принимает на себя наше образованное общество о народе. Хотят избавить его даже от труда самому выбирать книги, а готовят книгу собственно для его употребления, так что тут собрано все для него полезное и приятное. В своем глубоком снисхождении к народу г-да великодушные литераторы долго жуют предварительно пищу и предлагают народу уже жеванное. Чтение для народа! По нашему мнению, уже в этой мысли лежит ложь. Что же народ – разве особенный отдел людей? Почему же для него и не существует общего чтения, как для всех людей вообще, а изготовляется нарочно чтение народное ? Почему «История» Карамзина, «История» Соловьева, «Путешествие», например, Головнина, «Юрий Милославский» [1] и пр. и пр. – не народное чтение? И что это за чтение по сословиям? Но ведь в то же время у вас нет чтения дворянского, нет чтения купеческого: отчего же существует у нас чтение народное? Или вы на народ смотрите, как на малолетних детей, и – как детское чтение, – так выделяете и народное чтение? «Наше общество образованно, а...
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: труда, «Русской истории». Первый том перед нами. Уважая вполне даровитость автора, желая ему продолжать идти вперед, мы, однако, не согласны со многими его воззрениями. Критики на сочинение г. Соловьева уже появились. И в «Москвитянине», и в «Отечественных записках», и в «Московских ведомостях» были сказаны дельные и полезные замечания; но на все возражения г. Соловьев отвечал, что они своею слабостью только утвердили его в его мнениях. Мы со своей стороны пишем не критику на г. Соловьева, а хотим высказать некоторые мысли о русской истории, пришедшие нам в голову по поводу его книги. Прежде всего должны мы сказать, что едва ли в наше время можно писать историю России. История есть окончательный плод какой-нибудь эпохи, есть результат ее предварительных исторических трудов; твердая, незыблемая основа для нее необходима. Наше время есть время исследования, изысканий, приготовительной обработки. Материалы являются с каждым днем в возрастающем количестве; беспрестанно выходят акты такого рода, которых каждую строку должно читать и перечитывать, которых каждое слово должно объяснять в отношении не только историческом, но юридическом, филологическом и др. наук. А...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: Перемена Петру Пловец Подлец Посвящение Посещение Поэту-укорителю Путешествие на риги в Швейцарии Путь Разговор Раздумье Разуму Расставанье Русская легенда Ручей Рыбак С. М. Соловьёву Свободное слово Скала Советы Сон Софье Союзникам Спасение Степь Стремление души Счастливый путь Тени Тишина на море Толпе эмпириков Тэкле Уральский казак Утренние жалобы Фантазия Элегия ("Безбрежное небо... ") Элегия ("Мальчик! зажги мне огня!.. ") По первой строчке: * * * ("А прежде солнце мне светило... ") * * * ("Ангел светлый, ангел милый!") * * * ("Безмолвна Русь: ее замолкли города... ") * * * ("В сумерки дева... ") * * * ("Готовьте, топоры точите... ") * * * ("Грустно видеть, как судьба порою... ") * * * ("Да, я один, меня не понимают... ") * * * ("Да, я певал, когда меня манило... ") * * * ("Далёко, далёко желанный приют... ") * * * ("Души безумные порывы") * * * ("Зачем я не могу среди народных волн... ") * * * ("И вместе мы сошлись сюда... ") * * * ("И вот мой путь. Он скоро предо мною... ") * * * ("Как быстро годы пролетели... ") * * * ("Как много чувств на мне лежат... ") * * * ("Когда, бывало, в колыбели... ") * * * ("Меня зовет какой-то тайный голос... ") * * * ("Мой друг, любовь мы оба знали... ") * * * ("Мой Марихен так уж мал, так уж мал... ") * * * ("На бой! - и скоро зазвенит... ") * * * ("Не говорить, молчать должна я... ") * * * ("Несутся, мелькают одно за другим... ") * * * ("О, если б можно было... ") * * * ("Помнишь ли ты, помнишь ли ты?.. ") * * * ("Посмотри, милый друг, как светло в небесах... ") * * * ("Пускай другие там холодными стихами... ") * * * ("Скоро зимний...
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Часть текста: Нравственный подвиг жизни предлежит не только человеку, но и народам, - и каждый человек, и каждый народ совершают его непременно самостоятельно; в противном случае не совершают вовсе. Самостоятельность каждого не исключает возможности взаимного согласия, но, разумеется, согласия свободного, независимого. Где же нет самостоятельности духа, там рабство духа и подражательность; там нет деятельности, а одна суетливость. Нравственное дело должно и совершаться нравственным путем, без помощи внешней принудительной силы. Ничего не может быть вреднее, как вторжение грубой силы в нравственные вопросы. Там, где грубая сила думает подкрепить истину, она подрывает ее, ибо вносит сомнение в ее собственной, внутренней силе; так что лучше для истины иметь грубую силу себе врагом, чем сподвижницей. Одно есть оружие нравственной истины - это свободное убеждение, это - слово. Вот единственный меч духа. Вспомним прекрасные стихи поэта, обращенные к человеку: И ты, когда на битву с ложью Идешь за правду дум твоих, Не налагай на правду Божью Гнилую тяжесть лат земных. Доспех Саула - ей окова, Саулов тягостен шелом; Ее оружье - Божье слово, А Божье слово - Божий гром. Слово - это знамя человека на земле. Созданное из звука самим человеком, все проникнутое сознанием, оно одухотворяет мир видимый, воплощает мир невидимый. Здесь-то, в этой области слова, достойно совершается или совокупное стремление человечества, или борьба мысли в тех случаях, когда искатели истины спорят и разноречат между собою. Спор и борьба - это неотъемлемая принадлежность самостроящегося человечества. Люди ищут истины, и ищут ее розно. Не всякий взор одинаково ясен; не всякий взор устремлен в одну сторону; много есть добросовестных заблуждений, ложных толкований и разных искажений. Самый свет Божественной истины Христианской иногда смутно и неверно отражается в туманах неясного понимания, в уме, возмущенном страстями. Отсюда идет в человечестве борьба, но эта борьба...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: сын Сергея Тимофеевича не только вырос, но и всю жизнь провел в характерной семейной обстановке. Несомненно значительным было влияние отца, отличавшей его глубины чувства, теплоты и живости воображения, его "русского направления", оптимистического отношения к помещичьему быту, художественно-археологического увлечения старой Москвой. Глубокая привязанность к отцу - наиболее сильное чувство в личной жизни А.: горе после смерти Сергея Тимофеевича расшатало его здоровье и свело через 1 1/2 года в могилу. От матери, Ольги Семеновны, урожденной Заплатиной, А. унаследовал, быть может, отличавшую его от пассивной, более созерцательной натуры отца, боевую энергию в защите своих воззрений: Ольга Семеновна была дочерью пленной турчанки. До 9 лет А. рос в деревне, Аксакове-Багрове, затем Надеждине-Парашине, чем и исчерпалось личное общение его с крестьянством, оставившее на всю жизнь ряд отрадных и живых впечатлений, на которые А. любил ссылаться в спорах с противниками его направления. С 1826 года А. почти безвыездно живет в Москве, далекий от встреч с реальными условиями житейской борьбы и суровыми чертами житейской действительности. Попытка поехать за границу в 1838 году была испорчена отсутствием привычки жить самостоятельно и заботиться о своих потребностях. Не выдержав докуки мелочей жизни, А. едва еле пять месяцев выдержал вне отчего дома. Эти черты существенно освещают его индивидуальность, как идеалиста-теоретика. В 1832 году пятнадцатилетний А. поступил на словесный факультет Московского университета и окончил курс кандидатом в 1835 году. Студенческие годы связали его с кружком Станкевича , высокая ...
Входимость: 1. Размер: 94кб.
Часть текста: только верхние классы. У них-то явилась и новая наша литература. Возникшая в эпоху западноевропейского классицизма, заемная литература наша служила ему верным отражением. Европейский классицизм был в свою очередь безжизненное поклонение древнему миру, который Европа поняла по-своему и который мы поняли по-европейски. Эта классическая литература Европы, подражая древнему миру, уже лишенному жизни, была неподвижна: переменялись только авторы, различие являлось только в их личных талантах. Наша послушная литература, вдвойне подражательная, была в ту эпоху тоже неподвижна. В таком положения оставалось дело до Карамзина. Между тем в европейской литературе произошел переворот; призрак классицизма, хранимый преимущественно во Франции, разлетелся, литература европейская двинулась своим путем. В это время в русской литературе явился Карамзин. Карамзин уничтожил это двойственное подражание и предложил лучше подражать самой Европе. Тяжесть двойных оков была крайне неудобна, и с радостью вняла наша литература гласу нового деятеля, нового подражателя. С этой эпохи, с Карамзина, литература наша, наоборот, сделалась подвижна в высшей степени, ибо элемент подражания был не классицизм европейский, а сама Западная Европа, в совокупности всех своих народов. Подражать...