Поиск по творчеству и критике
Cлово "DIE"
Входимость: 6. Размер: 68кб.
Входимость: 2. Размер: 94кб.
Входимость: 2. Размер: 90кб.
Входимость: 2. Размер: 93кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 6. Размер: 68кб.
Часть текста: момента здесь еще не исчерпывается вполне. Момент может быть чисто исторический (историческим он необходимо должен явиться), и может идти далее, иметь постоянное, самобытное, положительное значение. Мы говорили выше о таком осуществлении момента в его определениях и о различии его в них. Таков вопрос, предстающий нам теперь, вопрос о полном осуществлении или о мере осуществления момента. С этой точки зрения должны мы разобрать исследуемый нами момент, а потому должны рассмотреть, имеет ли Ломоносов, будучи явлением в сфере литературы, где мы его рассматриваем, только историческое значение, - в слоге, или имеет он значение и для себя, поэтическое, - другими словами: поэт ли он? Значение момента вообще и его полное определение вытекают из его существа. Мы должны видеть здесь, не из существа ли рассматриваемого момента, не из значения ли Ломоносова как момента вытекает уже, что он поэт? И если это так, то каким именно образом такое определение осуществляется, выражается далее; какие условия принимает оно; как именно и...
Входимость: 2. Размер: 94кб.
Часть текста: и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев. Несмотря на то, дело, хотя и не вполне, удалось. Вольность нравов европейского Запада, новые средства к удовлетворению личного эгоизма, наконец блестящая сторона европейского просвещения и уже готовая, чужими руками изготовленная, умственная пища, которую, казалось, оставалось только глотать, – все это подействовало, и от самостоятельности в России отказались, впрочем, только верхние классы. У них-то явилась и новая наша литература. Возникшая в эпоху западноевропейского классицизма, заемная литература наша служила ему верным отражением. Европейский классицизм был в...
Входимость: 2. Размер: 90кб.
Часть текста: эпохи О возраст детских лет! почто ты был не вечный! И. Дмитриев Было время, и не так давно, когда другой характер имела наша литература: другие споры, другие книги и журналы. Перемена совершилась в короткое время – в течение много пятнадцати – двадцати лет. Впрочем, быстрота перемен составляет характеристику нашей литературы. Откуда же такое явление? Конечно, оно возникло не без причины. Уже с первого взгляда подобная подвижность и легкость не предвещают ничего доброго и становятся подозрительны; мы знаем, что серьезный и самобытный ход иначе движется, что при глубине общего основания нелегко отделываются от одного убеждения и принимают другое. Итак, подобная легкость и переменчивость – не слишком хороший признак; и точно, он не обманывает. Если мы повнимательнее вглядимся в нашу литературу, чем представится она после строго испытующего и долгого взора? – Явлением не очень утешительным. Литература наша – произведение искусственное, заемное, вытекшее из ложного начала подражательности; она – собрание форм, отблесков и более ничего. Вот почему так быстро сменяются формы, не утвержденные на прочной мысли, почему переливаются отсветы и отблески, лишенные собственного света и блеска. Мы говорим теперь не об отдельных талантах, но об общем ходе литературы, которого не изменяют, которому повинуются и таланты. Да, надо признаться, литература наша – явление вовсе не серьезное, как бы писатели ни морщили бровей и ни принимали задумчивого самоуглубленного вида: мрачного a la Byron, вдохновенного a la Shiller, спокойного a la Goethe, меланхолического a la Viand и пр., и пр. И до тех пор будет литература у нас несерьезна, пока не оставит ее жалкая...
Входимость: 2. Размер: 93кб.
Часть текста: здесь постольку, поскольку он удобен для воплощения сущности искусства. Так, архитектура берет многоразличную массу, удобную для ее проявления; так, скульптура берет белый мрамор, живопись - краски, музыка - звук, поэзия - слово; всюду материал теряет значение сам для себя . Искусство выражается в нем, но это нисколько не значит, чтобы материал, который избирает оно как материал только сам по себе уже, как нечто отдельное, заключал его в себе; не таково его отношение к нему. Мрамор, неорганическая громада, еще нисколько не скульптура, удостоивающая брать его своим материалом только; и не все то, что произведено из мрамора, есть произведение скульптуры; все зависит от того, чей молот застучит по его крепкой поверхности: молот ли ремесленника или художника. Только при определении, получаемом через искусство, вмещает материал его в себе; это определение исторгает его, освобождает его от массы, вся тяжесть, вся недвижность, вся случайность отпадает от него, и он, переставая быть материалом по себе, как скоро коснется до него искусство, становится соразмерным, вольным его выражением: ... dringt bis in der Schönheit Sphäre, Und im Staube bleibt die Schwere Mit dem Stoff, den sie beherrscht, zurück. Niclit der Masse qualvoll abgerungen, Schlank und leicht, wie aus dem Nichts entsprungen, Steht das Bild vor dem entzuckten Blick {1*}. То, что сказали мы, думаем, слишком понятно; но надобно заметить, что выбор материала не произволен. Искусство, в котором лежит глубокое, полное конкретирование, в непосредственном образе, неравнодушно к своему материалу. Мы видим тайное сочувствие между ним, на всех ступенях его, и материалом, им избираемым; нельзя вместе здесь не заметить, что в последовательном ходе искусства, в формах его одной за другой, связь его с материалом становится теснее. Всего менее видно это сочувствие в архитектуре. Архитектура еще почти равнодушна в красоте своей к качеству массы, являющей ее изящные очертания. В скульптуре мы не ...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: и женский . Эти именования, собственно человеческие, распространяются употреблением и на всю остальную природу, имеющую род или пол. Такое определение и вместе разделение предметов выражается в Имени различною формою. Мы имеем таким образом на основании этого, три разряда имен: 1) имена, означающие предметы, не имеющие рода. Для них принято также название рода, именно рода среднего , т. е. не принадлежащего ни к тому, ни к другому. – Название это, объяснив его так, мы удержим. 2) Имена, означающие предметы рода мужеского , и 3) имена, означающие предметы рода женского . Таков естественный восходящий порядок, т. е. род средний , мужеский и женский : но в грамматиках принимается порядок обратный, т. е. род мужеский , женский , средний . Начинают с высшего и доходят до низшего разряда природы. Так как в сущности это не изменяет дела и к этому порядку более привыкли, то мы его и удерживаем. Имя сознательное: Я , Ты , Ся , не имеет и не может иметь никакого рода. Сознание, действие вообще личное, безразлично, безродно. Средний род здесь, конечно, также невозможен; ибо хотя неорганическая природа также безразлична, но ее безразличие иное: она вещество, выразившийся предмет, объект, и сознание составляет ей прямую противоположность. Здесь, т. е. в сознании – источник определения , но определенного – здесь нет; здесь безразличие духа, откуда вытекает всякое различение. В Имени сознательном высказывается первое, личное , деятельное явление сознания; поэтому, самое понятие о...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: употребил к тому известное в журналах средство: вырывая местами по нескольку строк и выражений с прибавлением собственных замечаний; таким образом, возражение его может назваться выдумками по случаю такой-то брошюрки. Мы не хотели пускаться с "Отечественными записками" в объяснение смысла слов наших, ими умышленно или неумышленно искаженного; но, видя, что многое может быть опровергнуто почти одними выписками из самой брошюрки, решились сделать последнее, не для г. рецензента, а для тех, которые прочтут его возражение; хотя, конечно, без прочтения всей брошюрки это не будет иметь надлежащей полноты. Рецензент говорит, что я называю "Мертвые души" "Илиадой", а Гоголя Гомером: это совершенная неправда. Я именно говорю, что "Мертвые души" не "Илиада", предупреждая слова рецензента и ему подобных; говорю, что содержание уже кладет разницу, что, я думаю, очень важно. Странно то, что рецензент сам заметил эти мои слова и думал уничтожить их сделанной им выпиской моей фразы, помещенной в выноске: _кто знает, впрочем, как раскроется содержание "Мертвых душ"_? Но слова эти (жаль, что вынужден даже толковать о том) не значат, что здесь вновь предстанет Греция или подобие Греции, но что содержание "Мертвых душ" может быть велико, может заключить в себе многое, о чем большей части людей не входит в голову, особенно тем, которые в поэме Гоголя видят только забавное или сатирическое. Итак, эти слова относятся только к объему, а не к характеру содержания "Мертвых душ". Надобно было бы прочесть несколько дальше, и тогда было бы видно, что Гомером Гоголя я не называю, а говорю об эпическом созерцании; но не о предмете созерцания, не о Греции, и также не о том, такое ли чудо искусства совершено с помощью этого великого созерцания; одним словом, вот что говорю я: "Только...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: Благодарю вас за присылку вашей статьи о глаголах. Я прочел ее с большим удовольствием, хотя и совершенный невежда в этом деле. По этой причине, т. е., потому, что я в этом деле совершенный невежда, – вам вероятно не любопытно будет знать мое мнение о вашей статье. Однако же, так как я не просто невежда, а невежда-приятель, то прошу вас выслушать краткий отчет в тех мыслях, которые возбудило во мне чтение вашей статьи. В ней, так же как и во всем почти, что вы пишете, есть что-то очень возбудительное. Читая вашу грамматику, чувствуешь себя не в школе, и не в душном кабинете. С этой точки зрения, кажется мне особенно замечательна ваша мысль о личных правах Русских глаголов. Совершенно справедливо, что в этом совмещении личной самостоятельности с цельностью общего порядка, заключается главная особенность того языка, по которому слово живет и движется в Русском уме. В прежние времена так жили и двигались не одни слова. Это отличительный тип Русского взгляда на всякий порядок, и потому должно было составлять главное затруднение иностранных систематиков, сочинявших нам грамматики. Их голова не вмещает порядка без однообразия. Самообразность частной особенности коробит им глаза. Между тем личная самостоятельность глаголов так мало противоречит общей законности языка, и так ясно сливается с нею для Русского ума, что каждый ребенок еще прежде, чем дорастет ученья грамоте, уже не делает никакой ошибки в спряжении. Но ученый Немец, проведя лет двадцать в России, еще способен сказать: стригнулся . Самый род этой...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: Аксакова К.С.) МАГАДЭВА И БАЯДЕРА (ИЗ ГЕТЕ) Индийская легенда В шестой раз, отец творенья, Магадэва сходят к нам: Смертных радость и мученье Да изведает он сам, Да - как гость земного края - Сохранит его закон, И, щадя или карая, Человеком будет он. И город, как путник, везде обходил он, На сильных взирал он, и слабых хранил он, И вечером дале пускается в путь. Вот выходит он - и вскоре, Домы крайние пройдя, Видит он - с огнем во взоре Сладострастия дитя. Он сказал ей: "Здравствуй, дева!" - "Здравствуй, спутник, подожди!" - "Кто же ты?" - "Я баядера: Пред тобою дом любви". Она ударяет в цимбалы и мчится, Она так искусно, так страстно кружится, Огибается, гнется - и кажет цветы. Речь ее звучит отрадой: "Милый странник, кончен путь! Скоро тихою лампадой Озарится наш приют! Ты устал - тебя обмою, Освежу тебя я вновь. Что ты хочешь? - пред тобою Отдых, радость и любовь!" Она услаждает усталость и горе; Божественный видит, с улыбкой во взоре, Прекрасное сердце сквозь тяжкий порок. Он услуг рабы желает: Новой радостью полна, Все веленья исполняет Гостя юного она. Так природы животворность Плод выводит из цветка: Если есть в душе покорность, То любовь недалека. Но строже я строже ее испытанья, И радость, и ужас, и муки страданья Послал ей постигший и глуби и высь. Он в чело ее целует, - И в душе любовь зажглась, И стоит она тоскует, Льются слезы в первый раз....
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: еще со мной побудь - Вотще! твои стремятся волны И в море вечности бегут! Потухли ясные светила, Пред мной блиставшие в тиши; Мои мечты судьба разбила - Созданья пламенной Души, И вера сладкая - далеко В святые прежде существа, Добыча истины жестокой - Все идеалы божества. Как некогда в объятья камень, Любя, Пигмалион схватил И чувства трепетного пламень Холодный мрамор оживил, - Так я к природе весь приникнул Умом, душою, жизнью всей, Пока согрел ее, подвигнул На пламенной груди моей. Она любовь мою делила, Безмолвная - язык нашла, Мне поцелуй мой возвратила И сердца трепет поняла. Леса и горы стали живы. Поток серебряный мне пел, Отвсюду на мои призывы Ответ желанный мне летел. Вселенная во мне кипела, Теснила грудь, и всякий час В звук, в образ, и в слова, и в дело Жизнь из груди моей рвалась. О, как велик мне мир явился, Пока скрывался он в зерне! Но - ах! - как мало он развился, Как беден показался мне! Как смело, с бодрою охотой Мечты надеясь досягнуть, Еще не связанный заботой, Пустился юноша в свой путь! Туда невольное стремленье, Где хор далеких звезд горел; Нет высоты, нет отдаленья, Куда бы он не долетел! Как он легко вперед стремился! Что для счастливца тяжело? Какой воздушный рой теснился Вкруг светлого пути...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: сей наполняет, Пред сочувствием смирись! Пусть оно покажет в высь, Где незримый обитает. Все творения живые Радость средь природы пьют, Все, и добрые и злые, По стезе ее идут. Сон, вино, привет участья, Друга нам она дарит; Дышит червь животной страстью, К богу херувим летит. Хор Миллионы, в прах падите! Мир, ты чувствуешь творца? Выше звездного венца В небесах его ищите. Радость - мощная пружина Всех бесчисленных мирон; Радость двигает машины Вечных мировых часов, Из семян цветы выводит, Хоры звездны из небес, Сферы в отдаленьи водит, Недоступном для очес. Хор Как светил великих строен В небе неизменный ход, - Братья, так всегда вперед Бодро, как к победе воин! Улыбается приветно Средь стараний и забот И страдальца неприметно К цели доблестной ведет. Веры на вершине ясной Ее веют знамена, И она сквозь гроб ужасный В хоре ангелов видна. Хор Миллионы, здесь терпенье! Лучший мир для вас готов - Там, за цепью облаков, Бог воздаст вам награжденье. Над богами ль возвышаться? Хорошо быть равным им. Горе, бедность веселятся Счастием пускай одним. Будь забыта злость и мщенье! Смертный враг наш будь прощен! Пусть не знает он мученья, Пусть теперь не стонет он! Хор Мы долги свои забыли; Свет теперь свободен весь; Братья, над шатром небес Судит бог, как мы судили. Радостно кипят бокалы, И в крови вина златой Пьют смиренье - каннибалы, А отчаянье - герой. Братья, встаньте! Драгоценный Обходить нас кубок стал; Пусть же к небу брызжет пена! Духу доброму бокал! Хор Тот, кому греметь хвалами Целый мир не преставал, - Духу доброму бокал Там высоко над звездами! Твердость горю и страданьям, Помощь бедному во всем, Вечность данным обещаньям, Правда - с другом и врагом, Мужество - пред троном надо! Братья, пусть погибнуть нам, Но достоинству - награда, Наказанье - злым делам! Хор В круг священный все стеснитесь И хранить союз святой Этой влагой золотой Всемогущим поклянитесь! 2 мая...